Образ средневековой ведьмы в трилогии «Хеллбой: Дикая Охота»
Образ средневековой ведьмы сохраняет популярность в культуре с тех пор, как было изобретено Средневековье — уже на протяжении нескольких веков. В современной популярной культуре параллельно существуют множественные, часто противоречивые, идеи о ведьме. Однако средневековые корни этих противоречий редко рефлексируются — также как значение их эволюции (от магической убежденности до поп-культурного персонажа) для современности, как способа диалога с прошлым.
Mignola M. The Storm and the Fury, 2012
В трилогии «Хеллбой: Дикая Охота» (2007–2011, сценарист Майк Миньола, художник Дункан Фегредо) основной сюжет разворачивается в Англии. Учитывая, что визитной карточкой серии комиксов о Хеллбое является постоянное обращение к фольклору, не удивительно, что ведьмы в этой сюжетной арке играют ключевую роль. И хотя Миньола использует мифологию и литературные течения прошлого «как источники вдохновения и атмосферы, а не неприкосновенные канонические тексты» (Вайнер, 2008, 216), в трех томах «Дикой Охоты» ему, совместно с художником Дунканом Фегредо, удается изобразить несколько типов средневековой ведьмы. Помещенные в один контекст, разновременные образы начинают взаимодействовать и создают новые смыслы.
Теоретическая рамка
Прежде чем приступать к разбору непосредственно образов, необходимо разобраться, действительно ли неосредневековые образы могут создать безопасное пространство воображаемого прошлого, пригодное для диалога с прошлым? В ответе на этот вопрос помогут исследования, проведенные в области неомедиевализма, на пересечении дисциплин социологии, истории, культурологии и comic studies.
Изначально следует конкретизировать концепцию неомедиевализма, позволяющую считать продукты популярной культуры и фэнтезийные образы средневековья уместными для разговора о прошлом. Существует два типа неомедиевализма, и в данном случае применяется концепция, происходящая от работы Умберто Эко, определяющего неомедиевализм как «затруднительное постмодернистское положение, с помощью которого современность можно понять как реконструкцию средневековья, охватывающую спектр от исторически точного до поп-китч-фантастического» (Эко, 1986, 76).
Особенно важным для исследования развитием теории Эко является сборник эссе «Неомедиевализм в Медиа» Кэрол Робинсон и Памелы Клементс, где неомедиевализм определяется как постоянное переосмысление средневековья без ссылки на реальное средневековье, «представление или повторное обозначение средневековья, как оно понимается через другие тексты о средневековье» (Де Винтер, 2012, 72). Также необходимо учесть особое положение жанра фэнтези в неомедиевалистском дискурсе, отмеченное Марией Сатико Сесир. В ее понимании по мере того, как авторы привносят новое в фэнтези, этот жанр, как традиционно ностальгический, «будет продолжать развиваться, создавая новые средневековья, которые способствуют переосмыслению не только воображаемого прошлого, но и будущего» (Сесир, 2009, 405).
Фольклорная ведьма
Согласно исследованиям историков, примерно до XIV в. понимание ведьмы не происходило в исключительно негативном, враждебном ключе. Предполагалось, что магия может быть использована и в положительном ключе — и ее происхождение не связывалось с поклонением сатане.
В трилогии «Хеллбой: Дикая Охота» большинство ведьм — назовем их «безымянные ведьмы» — считают своей королевой Гекату, которая является богиней. И даже после ее смерти с опаской встречают предложение короновать следующим героя, напрямую связанного с адом. Даже самому Хеллбою предлагают корону не из-за демонического происхождения, а по линии матери-ведьмы.
Если волшебство не считалось в тот период признаком скверны, то можно предположить, что и гнусные черты характера не приписывались ведьмам в обязательном порядке. Этот момент также отражен в комиксах: «безымянные ведьмы» испытывают страх, вину, сомнения, связанные не только с личным интересом, но и моралью.
Образ деревенской ведьмы завершается одеждой, выбранной для персонажей — крестьянские лохмотья.
Демоническая ведьма
Как уже было сказано выше, до определенного момента в истории охота на ведьм не была повсеместным делом. Однако в XII в. церковные и государственные власти стали активно продвигать нетерпимость к Другому. Так сформировался образ демонической ведьмы, участвующей в жутких ритуалах и поклоняющейся сатане.
Хотя Нимуэ, она же Королева Крови, не получила свою магическую силу через договор с демоном, ее образ и сюжетная арка соответствуют этому «переходному периоду».
Нимуэ большую часть времени предстает перед читателем в красном плаще, словно служительница культа. Ее фигура часто переплетается на страницах с религиозными символами: от изображения Адама и Евы до ритуала обратного причастия, сделанного ради ее возрождения.
Кроме того, по ходу трилогии Нимуэ постепенно трансформируется — и эту трансформацию можно сравнить с исторической эволюцией образа ведьмы в культурном сознании. Когда Короле Крови отказывается называть себя Королевой Ведьм, за ней загорается дерево — атрибут, свидетельствующий о близости с природой, свойственной фольклорным ведьмам. Затем, под влиянием потусторонних сил, изменения отражаются на ней как физически, так и морально. Второе прослеживается в снижении уровня своеобразной справедливости у героини: после возрождения она наказывает только наиболее близких ей в прошлом ведьм, после трансформации же готова затащить с собой в ад и Хеллбоя.
Ведьма позднего Средневековья
После XV века негативный образ ведьмы приобретает отчетливый гендерный аспект, он становится методом осуждения женщины, не соответствующей сложившимся нормам. В «Хеллбое» образ выражен с помощью Морганы ле Фэй — сводной сестры Короля Артура и матери его сына.
Это одинокая женщина, по наследству получившая высокую социальную позицию. Она своенравна, не соответствует идеалу покорной жены и внимательной матери. В конце трилогии она ради собственной прихоти снимает заклятие Мерлина, что заставляет его кричать из гробницы.
Интересно, что следствием поиска «неправильности» в женщине стал троп используемого не по назначению предмета, например, метлы для полета. Этот образ также присутствует в комиксе.
Романтическая ведьма
Романтическое амплуа ведьмы по большей части сформулирован произведениями французского историка Жюля Мишле «Женщина» и «Ведьма». В «Ведьме» образ показан как способ борьбы женщины с угнетающими ее порядками, из чего вытекает мотив одиночества.
Также именно отсюда родились предположения о глубокой связи волшебницы с природой, старыми и забытыми богами, животными.
Современные тренды
Необходимо отметить, что средневековые образы в графическом романе подвержены трендам современной массовой культуры. Хотя большинство ведьм здесь изображены достаточно нейтрально, Нимуэ является главной злодейкой.
Визуально и нарративно в противовес ей, как воплощения «добра», представлены другие героини. И хотя они не называются ведьмами, у обеих их них присутствуют типичные ведьмовские черты: связь с природой и духами, возможность соприкоснуться с магией.
Заключение
Как можно увидеть, в трилогии «Хеллбой: Дикая Охота» совмещаются темпоральности. Восприятия ведьм в разные времена — от образа фольклорной ведьмы до современных тропов — существуют в одном контексте и смешиваются. Таким образом их сходства, различия и текучесть обращают на себя внимание. Образы вступают в диалог не только между собой, но и с прошлым.
Cecire M. S. Medievalism, Popular Culture and National Identity in Children’s Fantasy Literature // Studies in Ethnicity and Nationalism. Vol. 9. № 3. 2012. P. 395-409.
de Winter J. Neo-bushido: Neomedieval anime and Japanese essence // Neomedievalism in the media: essays on film, television, and electronic games. 2012. NY: Edwin Mellen Press. 2009. P. 69-88.
Eco U. (1986). Travels in hyper reality: Essays. Houghton Mifflin Harcourt. CA: Harcourt Brace Jovanovich. 1986.
Weiner, Stephen, Hall, Jason, and Blake, Victoria. Hellboy: The Companion. Milwaukie: Dark Horse Books, 2008.
Mignola M. Darkness Calls. Milwaukie: Dark Horse Books. 2008.
Mignola M. The Wild Hunt. Milwaukie: Dark Horse Books. 2010.
Mignola M. The Storm and the Fury Milwaukie: Dark Horse Books. 2012.
