МедИИация, или Как сидеть на бесконечном количестве стульев
Попытка осуществить медииацию между художественными методами Казимира Малевича и Джозефа Кошута посредством привлечения к этому нечеловеческой агентности MidJourney
Святитель Григорий Нисский Одна усия и три ипостасти Ок. 390 года н. э.
Как сидеть на бесконечном количестве стульев
Тройная фигура Джозефа Кошута — сам стул, его фотография и словесная дефиниция — тест на прочность нашей слоистой (Харман + Барад) онтологии.
Есть вещь: деревянный стул, тяжёлый, коричневый, твёрдый, удобный (или нет).
Есть его изображение: иконический дубликат того же сущего, запечатлённый на картоне, который покрыт солями серебра.
Есть слово:
Стул — предмет мебели для сидения одного человека, с опорой для спины (в отличие от табурета), с подлокотниками или без них. Происходит от прагерм. *stolaz, от которой в числе прочего произошли: др.-англ. stol и англ. stool, др.-фризск. stol, др.-сканд. stoll, др.-в.-нем. stuol, нем. Stuhl, готск. stols и др. (восходит к праиндоевр. *sta-lo- из *sta- «стоять»).
Это не модализм, где одна и та же сущность поочерёдно надевает три маски в зависимости от того, каким цветом горит «онтологический светофор». Здесь мы имеем три ипостаси, сосуществующие одновременно, но каждая хранит полноту «стульности» по‑своему (в функции, в форме, в понятии).
«Стульность» раздается трём носителям, но ни один не исчерпывает её, ни один не вмещает другую именно потому, что его сенсорный канал другой, нечеловеческий). Разница показывает не отсутствие общей сущности, а многообразие путей, по которым скрытый реальный объект может «выходить в мир» через различные чувственные фасады.
Тем временем, все три ипостаси сейчас сведены воедино четвёртой — изображением в книге; и вновь происходит наложение: фото, на котором мы видим всех троих, становится новым носителем, а деревянный, картонный и словесный слои складываются в одну стопку. Харманианская перспектива, не противоречащая барадианской, но дополняющая её, а, даёт нам три независимых объекта (вещь, изображение, слово), и ещё один объект (инсталляция Кошута), и ещё один (репродукция работы Кошута в нашей книге), и ещё один (наши размышления обо всём этом), и ещё множество (счётное, но, вероятно, бесконечное) — то, что Харман называет «фонтаном вещей».
Барад бы возразила: счётность и бесконечность — это не вопрос «сколько объектов», а скорее вопрос «какие конкретные отсечки мы делаем» — «как стул становится фотографией?» Тут можно ввести понятие «маршрутизации стульности». Каждая маршрутизация — это новый агентный рез, новый объект на сцене, новый набор сенсорных и технических посредников (серебро → RGB‑краска → зрительная кора; если добавить AR-версию, — вы наводите камеру смартфона на текст, и AI разворачивает 3D‑модель стула — то добавляется ещё один слой, алгоритмический, но и он не исчерпывает реальности). Счёт их принципиально открыт — но «стульность» каждый раз проходит через узкое горлышко конкретной процедуры. Так «слои» превращаются в процессы, и конфликт с Барад тает.
