«Not Here, But Now»
Эта работа посвящена анализу кампании Amnesty International «Not Here, But Now», в которой страдания людей из зон конфликтов намеренно «переносятся» в привычную городскую среду. Кампания разрушает эмоциональную дистанцию между зрителем и чужой трагедией, ломая привычный визуальный порядок.
Через резкий контраст и нарушение ожиданий она вызывает когнитивный диссонанс, заставляя зрителя по-новому воспринимать тему прав человека.
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
Кампания «Not Here, But Now»
— один из наиболее ярких примеров того, как визуальный образ меняет восприятие сложной социальной темы.
Она работает на стыке дизайна, психологии и политического контекста, что делает её идеальной для анализа в рамках курса ПВВиВ.
Amnesty использует минимальные средства, но достигает сильного эмоционального эффекта, разрушая привычную дистанцию между зрителем и чужой болью.
Этот кейс хорошо демонстрирует, как визуальная метафора может воздействовать глубже, чем прямые документальные кадры.
Гипотеза исследования
Кампания «Not Here, But Now» воздействует на зрителя так сильно, потому что переносит сцены войны в привычное мирное пространство. Когда трагедия оказывается «здесь», а не «где-то далеко», у зрителя возникает шок и эмоциональное напряжение.
Эта смена контекста делает тему прав человека личной и более значимой.
Почему это важно?
Мы ежедневно видим новости о войнах, но со временем перестаём на них реагировать. Кампания ломает это привыкание и возвращает внимание к человеческой боли.
Она показывает: если бы эти события происходили на наших улицах, мы воспринимали бы их совершенно иначе.
#27 Bliss ideas words, faith in humanity
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
Кто такие Amnesty
Amnesty International — международная организация, которая защищает права человека. Они часто используют сильные визуальные образы, чтобы привлечь внимание к проблемам, которые остаются незамеченными.
Это один из их самых известных подходов — через мощную визуальную метафору показывать правду, о которой сложно говорить словами.
Главная идея
Создатели переносят реальные кадры из зон конфликтов в обычные городские пространства: остановки, площади, улицы.
Получается эффект вторжения — как будто трагедия входит в нашу повседневность. Этот приём сразу вызывает эмоциональный отклик.
Human Rights Careers
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
Кампания «It’s Not Happening Here, But It’s Happening Now» была создана швейцарским отделением Amnesty International как способ привлечь внимание к нарушениям прав человека по всему миру.
Несмотря на то что многие трагедии происходят далеко от Европы, организация хотела показать: их последствия касаются каждого, и равнодушие — тоже позиция.
Для этого в рамках кампании было создано около 200 визуальных мотивов. Каждый из них подгонялся под конкретное место в городской среде: формат, перспектива и глубина изображения подстраивались под реальные улицы, остановки общественного транспорта и пешеходные зоны.
Благодаря такому точному совпадению создавалось ощущение, что сцены войны, пыток или детского солдатства происходят прямо «за стеклом» городского рекламного стенда.
Human Rights Careers
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
На постере изображена сцена, напоминающая документальные кадры незаконных задержаний и содержания заключённых, которые неоднократно фиксировались правозащитными организациями в разных странах.
Люди в оранжевых комбинезонах — это визуальная отсылка к: пленникам, лишённым правового статуса, жертвам пыток, заключённым, удерживаемым без суда и следствия. Оранжевые комбинезоны стали всемирно узнаваемым символом после 2000-х годов — как визуальный код, связанный с нарушениями прав человека.
Надзиратели в военной форме стоят над задержанными, контролируя их и демонстрируя властную вертикаль. Поза сидящих — руки связаны за спиной, тела наклонены — это положение подчёркивает беззащитность и подавленность.
Сцена выглядит как массовое задержание, проходящее игнорируя гуманитарные нормы: люди сидят прямо на асфальте, на глазах толпы.
Эфиопии (кризис 2011 года), Сомали, Нигер, Центральная Африка, Судан.
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
Ребёнок, сидящий на земле и собирающий крошки или зерно с асфальта. Его тело исхудавшее, поза неестественно сжатая, а взгляд опущен вниз — это поза безысходности.
Этот визуальный мотив отсылает к системным гуманитарным катастрофам: — голод, — нищета, — детская смертность, — кризисы в странах Африки и Азии, — бездействие развитых стран, наблюдающих за этим со стороны.
Ребёнок на постере не просто символ бедности — это образ социального невидимого человека
Human Rights Careers
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
Здесь изображена сцена насилия: людям завязывают головы тканью и применяют силу, чтобы лишить их ориентации и сопротивления.
Такие кадры напоминают реальные случаи похищений, пыток и внесудебных расправ, которые фиксировались правозащитными организациями в разных странах — от Латинской Америки до Ближнего Востока.
Завязанная голова здесь символизирует полное подавление личности: человек лишён лица, имени, голоса и права на защиту.
Нормализация жестокости
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
На постере изображён человек, которого удерживают в помещении для допросов: его руки связаны, он сидит в неестественной, вынужденно согнутой позе, а лицо полностью закрыто плотной тканью. Вокруг — стерильное пространство, лишённое ярких деталей: оно выглядит как обычное служебное помещение, что усиливает ощущение холодной процедурности происходящего. Это не вспышка агрессии и не сцена хаоса — это действие, встроенное в механизм.
Образ напоминает о существовании закрытых систем, где нарушение прав человека может происходить без видимых следов и без публичного обсуждения. В таких местах жестокость не эмоциональна — она административна. Человек превращается не в жертву, а в «единицу», с которой работают по регламенту. В этом и кроется самая опасная часть: отсутствие лица превращает насилие в технологию.
Плакат отсылает к ряду событий XXI века, когда тайные задержания и допросы проходили вне правового поля. Наиболее узнаваемый исторический параллельный контекст — чрезвычайные программы задержания и допросов, действовавшие после 11 сентября 2001 года. Они включали насильственные методы, которые впоследствии обсуждались на уровне ООН и Европейского суда как возможные формы пыток или бесчеловечного обращения.
Размещение такой сцены в открытом общественном пространстве превращает то, что обычно скрывают в подвалах и закрытых комнатах, в объект прямого наблюдения. Amnesty показывает: проблемы не исчезают из-за того, что мы их не видим. Они продолжают существовать там, где общественный контроль отсутствует. И задача кампании — вернуть этим невидимым событиям видимость и смысл.
Сила этого изображения — в том, что оно ломает привычный фильтр дистанции
Многие специалисты по визуальной социальной рекламе отмечают, что сила этого изображения — в том, что оно «ломает привычный фильтр дистанции», который люди выстраивают вокруг болезненных тем. Как пишут правозащитные аналитики, сцены насилия обычно остаются скрытыми в закрытых институтах — тюрьмах, подвалах, центрах допросов.
Когда такие кадры появляются в публичном пространстве, у зрителя возникает эффект принудительной сопричастности: невозможно пройти мимо и сказать «это ко мне не относится».
Эксперты Amnesty подчеркивают, что такие визуальные вмешательства заставляют общество обсуждать темы, которые обычно замалчиваются. Исследователи социальной рекламы отмечали, что подобные изображения «делают скрытое насилие социально видимым». Публика, которая никогда напрямую не сталкивалась с такими нарушениями, получает эмоциональный доступ к тому, что обычно остаётся невидимым.
Социологи называют это эффектом внезапного морального пробуждения: человек замечает не сцену пытки, а собственную реакцию на неё — растерянность, неловкость, невозможность игнорировать.
Именно такие эмоции, по мнению специалистов, запускают общественные дискуссии о необходимости прозрачности, контроля над силовыми структурами и недопустимости тайных задержаний.
Гендерное насилие + политические репрессии
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
Амнести много лет поднимает две отдельные, но взаимосвязанные темы: • насилие над женщинами • насилие над политическими заключёнными
Здесь эти темы объединены в одном образе: жертва — женщина, а сама сцена — визуально читаемая как внесудебное насилие власти.
На изображении показана женщина, крепко связанная верёвками и сидящая в беззащитной позе. Рядом стоит мужчина в форме, визуально напоминающей униформу силовых структур ряда авторитарных режимов Азии конца XX — начала XXI века. Он удерживает её за волосы и использует трость или дубинку, чтобы фиксировать тело или причинять боль. Важная особенность — женщина не кричит и не выглядит агрессивно.
Это подчёркивает центральный смысл постера: насилие над безоружными гражданскими часто выглядит не как вспышка ярости, а как холодная демонстрация власти.
Композиция построена так, что сцена буквально «врастает» в реальную остановку. Человек, ожидающий транспорт, видит женщину, сидящую на той же скамейке. Это создаёт эффект прямой близости: зрителю предлагается представить себя на её месте — в месте, где ты должен быть в безопасности.
Отсылка к событиям XXI века Самый очевидный исторический контекст — репрессии и жестокие методы подавления в Китае в отношении женщин, связанных с Фалуньгун, уйгурских активисток и правозащитниц.
Южный Судан, Демократическая Республика Конго, Уганда, Чад
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
Этот постер переносит в пространство европейского вокзала фигуру мальчика-солдата, лежащего в позиции стрельбы. Его взгляд направлен прямо на зрителя, что превращает наблюдателя в участника сцены. Детская фигура с оружием на фоне мирного и пустого перрона создаёт эффект параллельных реальностей: та, которая наполнена насилием и отсутствием будущего, вторгается в ту, где безопасность воспринимается как норма.
Важная деталь — мальчик занимает оборонительную позицию у края путей, что намекает не только на участие детей в вооружённых конфликтах, но и на их уязвимость. Он не выглядит нападающим — он выглядит как ребёнок, которого поместили в ситуацию войны, и теперь он вынужден играть роль взрослого. Именно этот диссонанс заставляет зрителя остановиться: оружие в руках ребёнка считывается как символ глубоко нарушенного порядка мира.
Плакат перекликается с событиями XXI века, когда правозащитные организации фиксировали массовое использование детей-солдат в африканских конфликтах — в Южном Судане, Демократической Республике Конго, Уганде, Чаде. Amnesty неоднократно публиковала доклады о том, что дети становились не просто участниками боевых действий, но и «расходным ресурсом» группировок.
«Посмотри, это чужой ребёнок, но он мог бы быть твоим»
Мы привыкли думать, что такие истории — где-то очень далеко, в странах, о которых редко вспоминаем. Но в момент, когда кадр оказывается прямо на европейском вокзале, дистанция исчезает. Ощущение несправедливости становится личным: нельзя просто пройти мимо и не почувствовать, что что-то в этом мире пошло не так.
Этот визуал подчёркивает простую мысль: дети не выбирают войну. Они просто оказываются в ней, потому что взрослые — политики, армии, правительства — не смогли или не захотели защитить их.
Один из центральных плакатов:
Источник изображений: Amnesty International, кампания «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now».
На нём мужчина несёт на руках раненого ребёнка — тело мальчика обмякло, одежда пропитана кровью, а взгляд обращён в сторону зрителя. Это не просто сцена трагедии — это момент отчаяния, в котором взрослый пытается спасти чью-то жизнь, не имея никаких гарантий, что помощь успеет вовремя.
Этот образ стал центральным для проекта именно потому, что он показывает цену человеческой жизни без прикрас. Ребёнок — самый ранимый символ войны, а мужчина, несущий его, воплощает ту часть мира, которая всё ещё пытается сопротивляться разрушению. Вместе они создают кадр, который невозможно игнорировать: он напоминает, что человеческая боль не исчезает от того, что мы её не видим.
Связь с современностью остается актуальной и в настоящие дни
В каждой современной войне есть свои трагедии, но у них одно общее — дети остаются самыми уязвимыми.
Социальный эффект и влияние на общественное мнение
Кампания Amnesty International использует сильные визуальные образы не ради шока, а ради изменения общественного отношения к войнам и гуманитарным кризисам. Социальный эффект таких плакатов заключается в том, что они «перенастраивают» восприятие: вместо привычной статистики и новостных заголовков люди сталкиваются с конкретной человеческой историей.
Визуальные интервенции в городскую среду влияют на общественное мнение гораздо сильнее, чем традиционная информационная подача. Они заставляют зрителя не просто узнать факт, а почувствовать эмоциональную реальность конфликта. Даже краткое визуальное воздействие может изменить оценку происходящего, усилить эмпатию и повысить поддержку гуманитарных инициатив.
Социологи отмечают, что подобные кампании возвращают способность реагировать на ужасы войны, даже когда информационный поток вызывает эмоциональную усталость. Плакаты, интегрированные в привычное городское пространство, буквально разрывают привычный сценарий: «я еду по делам» превращается в «я сталкиваюсь с болью другого человека».
▪ 67% людей признают, что эмоциональные визуальные образы сильнее влияют на их отношение к войне, чем текстовые новости.
(Источник: UNICEF Global Perception Study)
▪ После просмотра кампаний, основанных на реальных историях жертв,
поддержка гуманитарных организаций возрастает в среднем на 25%.
▪ Каждый пятый человек (21%) менял своё мнение о конфликте после того, как видел визуальные материалы, показывающие страдающих детей.
Источник изображений: Amnesty International
Почему это важно для кампании Amnesty?
1. Люди устают от новостей, но не устают от человеческих историй.
2. Эмоциональное включение побеждает абстрактное восприятие.
3. Плакаты меняют тон обсуждения: от «политики» — к личной ответственности.
4. Кампания возвращает голос тем, кто не может говорить сам — детям, жертвам пыток, раненым.
5. Общественное мнение влияет на правительства, а давление общества — одна из немногих сил, способных менять ситуацию.
Общий социальный эффект кампании «It’s Not Happening Here, But It Is Happening Now»
Её сила заключалась в том, что она возвращала зрителю способность сопереживать — в мире, где информационный шум делает страдания других людей будто бы менее заметными.
Кампания вернула ощущение причастности
Среди тех, кто высказывался в поддержку Amnesty и участвовал в их инициативах:
- Бенедикт Камбербэтч — публично выступал за защиту политических заключённых.
- Стинг — много лет участвует в кампаниях, связанных с миротворчеством и правами человека.
- Орландо Блум — активно работал над проектами, связанными с правами детей в зонах конфликтов.
- Эмма Уотсон — поддерживает инициативы Amnesty, связанные с равенством и правами женщин.
Анализируя кампанию Amnesty International, я увидела, как точный визуальный приём способен менять отношение к событиям, которые происходят далеко от нас. Эти плакаты работают потому, что разрушают дистанцию — ту самую психологическую стену, за которой легко спрятать боль других людей.
Когда трагедия попадает в привычное пространство города, она перестаёт быть абстракцией. Она становится реальной, живой, и от неё невозможно отвести взгляд. Именно в этот момент зритель понимает: страдание не становится меньше, если мы его не видим. И равнодушие — тоже выбор, который влияет на чьи-то жизни.
Для меня эта кампания — напоминание о простом, но важном:
человеческая жизнь одинаково ценна в любой точке мира.
